Пулеметчик и артиллерист Федор Ульяновский.

«Все они были заочно приговорены к смерти: миллионы людей, зарытые в противотанковых рвах, в оврагах и в балках, истребленные в лагерях смерти и гетто,  напоминают о той участи, которая должна была постичь каждого из них в случае победы гитлеровской Германии. Все это касается и их детей, которые родились и выросли после войны и с трудом представляют себе степень угрозы нависшей тогда над самой возможностью их появления на свет, угрозы небытия, отведенной от будущих поколений ценой огромных потерь и жертв.

Мы не должны забывать об этом. Советский солдат честно и мужественно выполнил свой долг и заслужил вечную славу и память».

Узнал Федор Ульяновский о войне как раз в день своего 20-летия -24 июня. Он тогда работал в бригаде лесозаготовителей десятником. На стане не было ни радио, ни телефона. А в день рождения Федора отпустили в город…. Его одногодки уже давно служили в Красной Армии.  У Ульяновского была отсрочка по болезни. «Болел – говорит ветеран. Тогда малярия здесь сотнями и тысячами уносила людей в могилу. Нашу семью – продолжает он – в 1931 году репрессировали. Мать с тремя сыновьями выслала на Печору. Через некоторое время туда добровольно приехал и мой старший брат –Александр. А меня оставили в деревне на воспитании у директора колхоза. Но недолго я побывал у него в «сыновьях». Через несколько месяцев он перестал меня кормить и вышвырнул на улицу.  Пришлось в 10 лет как – то зарабатывать себе на жизнь. Через три года отца выпустили, но нас даже жить не пустили на прежнее место – жили, где придется. В 1937 году заболел малярией, а когда выписался – узнал, что отец в этот же день был похоронен. Вот поэтому меня и не взяли вовремя в армию» - вспоминает ветеран.

Слушал я его и удивлялся, это ж надо так свято верить в правое дело, так любить свой народ и страну.  Даже после того как именно государство разрушило и  отправило  в могилу половину его семьи еще до войны, а оставшиеся в живых четыре брата взяли в руки оружие и пошли защищать Родину. В боях за Мурманск  погиб старший брат Александр, другой – Петр пал под Ленинградом, страшным инвалидом вернулся с войны третий  - Матвей. И только младшему – Федору повезло – отделался контузией и воспалением легких.

В сентябре 41, после уж совсем короткого курса молодого бойца новобранцев отправили на Карельский фронт. Немец уже был в километрах  30 от Мурманска. Месяца три воевал Ульяновский с винтовкой, затем доверили «Дегтярева, с которым не расставался полтора года. О своих ратных делах он много говорить не любит – воевал как все. А жив остался – так это повезло. Из тех ребят, что заняли с ним оборону под Мурманском в 41 – в январе 45 почти и никого не осталось. А вот жили и воевали действительно в нечеловеческих условиях. « Я сейчас сам себе поверить не могу, но это было действительно так: с конца сентября 41 по май 42 мы не меняли ни нижней, ни верхней одежды. Во всех местах, где потеет, наша одежда сгнила. Вши и болезни иной раз одолевали похуже немцев. Первую зиму провели в окопах. Тут же спали, отдыхали и воевали. Иногда отходили к скалам и вырыв в снегу нору прятались от холода там. Костры разводить было категорически запрещено. Немцы как увидят дымок или огонек так сразу все «закидывали» минами. Еда – каша перловая, каша овсяная и наоборот -  каша овсяная и каша перловая. Один раз, такое не забывается, дали рисовую кашу. Только начали мы есть как тревога – немцы начали обстрел. Мы бросились по своим местам, а когда дали отбой, то увидели, что нашу кашу рисовую взрывом раскидало и смешало с землей. Первое время не было даже соли. Смешно и горько вспоминать, но вместо соли кидали в кашу щепки от ящиков, где раньше была соленая рыба». Я изумился,  и перестал записывать. Заметив это, старый солдат сказал: «Ты пиши, пиши сынок. Такого по телевизору не расскажут. Всем было тяжело, но особенно тяжело было уже немолодым солдатам . Запомнил одного ездового по фамилии Шипов. Он был уже не молод, крупный такой и упитанный. Через несколько месяцев такой кормежки он превратился в ходячего мертвеца. Чтобы хоть как-то поддерживать себя он ел овес, предназначенный для лошадей. Всполошилось тогда начальство, и вскоре его поставили на двойную норму. Вот так мы и воевали». Карельский фронт к 1942 году стабилизировался. Немцев немного оттеснили от Мурманска и в таком противостоянии наши, и немцы находились вплоть до января 1945 года. Не смогли тогда сломить вот таких солдат как Ульяновский даже элитные части горных егерей.

15 января 1945 года их части перебрасывают к границам Польши. Ночью , в вагонах, называемыми «теплушками» едва не замерзли. После ночи проведенной на холодном полу землянки он не проснулся. Как, оказалось, лежал уже без сознания. Очнулся в госпитале. После выписки попал Федор Михайлович в батальон выздоравливающих, где его «записали» на курсы младших лейтенантов – артиллеристов.  «Учебка» располагалась во втором эшелоне наступающих войск, и будущие офицеры получали знания, практически на поле боя. Пока учился – война и кончилась. После войны, в 1946 году, вернулся домой, женился и проработал до самой пенсии. В 1978 году приехал Федор Михайлович с женой Еленой Михайловной в Волгодонск, к сыну Анатолию, тогда работавшему на строительстве завода Атоммаш.

Помните, у нас был хороший лозунг (Его сейчас вспоминают только 9 мая): «Никто не забыт, ничто не забыто».

Сразу после освобождения Заполярья, на торжественном построении их части был зачитан приказ о награждении отличившихся войнов. В числе представленных к ордену Славы III степени был и Федор Ульяновский. Но и до сих пор награда так и не нашла солдата.

Александр ТИХОНОВ.